Рейтинговые книги
Читем онлайн О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011 - Наталия Жуковская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 78

Почти целый день я провел в беседе с ламами, но свой опрос я прервал, как только заметил, что они мне могут дать весьма мало полезных сведений. Я перевел наш разговор на другие темы. Я стал им рассказывать о нашей жизни в Петербурге, о наших научных достижениях, о правительственной политике по отношению к сибирским коренным народностям и давал ей настоящую оценку. И мои ламы оживились и повеселели, и когда я стал с ними прощаться, они проявили ко мне исключительное внимание и заверили меня, что, когда бы я к ним не приехал, я буду для них желанным гостем.

Таким образом мой первый опыт заглянуть в отдаленное прошлое бурят оказался довольно-таки неудачным, но у меня в кармане хранился ключ к сердцам бурят – это были письма ученых лам, обитателей дацана, считающегося самым известным и самым почитаемым среди забайкальских бурят, так как этот дацан был резиденцией «хамбо-ламы», главы всех лам Восточной Сибири и духовного вождя всех ламаитов этого обширного края.

Эти письма должны были, как по волшебству, рассеять всякие подозрения в сердцах бурят и открыть для меня их души, обычно наглухо замкнутые для всякого постороннего человека» (глава 10).

Сюжет третий

ЗНАКОМСТВО С РИНЧИНОМ НОМТОЕВЫМ

«Улус Ирхерик, где жил Номтоев, находился в семнадцати верстах от Верхнеудинска, и мы сделали это расстояние в каких-нибудь два часа. По-видимому, Номтоев был уже подготовлен к моему приезду, потому что он встретил меня очень приветливо, и так как он действительно хорошо говорил по-русски, то у нас тотчас же завязалась очень оживленная беседа. Это был первый интеллигентный бурят, с которым я мог говорить свободно без помощи переводчика, и я, конечно, постарался извлечь из этой беседы как можно больше.

Старик семидесяти трех лет, Номтоев поражал своей подвижностью, огромной энергией и своим живым интересом к самым разнообразным научным, общественным и просто житейским вопросам. Внешним своим видом он ничем не отличался от своих соулусников. Одевался он так же, как любой простой бурят: на нем были рубаха и штаны из синего коленкора, называемого по местному «абой». Так как день выдался довольно жаркий, то он ходил босой. Но когда он говорил, то тотчас же чувствовалось, что перед вами не только незаурядный, но необыкновенный человек. И его биография, как мне удалось узнать от Маланыча (переводчик М. Кроля – Н. Ж.), тоже была биографией необыкновенного человека.

Сын бедного бурята, Номтоев с ранних лет обнаружил большое влечение к знанию. Работая с отцом в поле (ихерикские буряты занимаются уже земледелием), он с жадностью набрасывался на каждую печатную по-монгольски бумажку и, таким образом, он без всякой чужой помощи научился читать и писать по-монгольски. Местные ламы обратили внимание на выдающиеся способности маленького Ринчина и уговорили его отца послать мальчика учиться в дацан. Так Номтоев стал «хуваркой» (хувараком – Н.Ж.), т. е. чем-то вроде послушника, который мог со временем стать ламой. И, действительно, благодаря своим исключительным способностям, Номтоев с большим успехом прошел все степени, установленные для обыкновенных лам, и был даже избран «ширетуем», т. е. главой и руководителем одного из весьма почитаемых в Забайкалье буддийских храмов (дацанов).

СТАРИК СЕМИДЕСЯТИ ТРЕХ ЛЕТ, НОМТОЕВ ПОРАЖАЛ СВОЕЙ ПОДВИЖНОСТЬЮ, ОГРОМНОЙ ЭНЕРГИЕЙ И СВОИМ ЖИВЫМ ИНТЕРЕСОМ К САМЫМ РАЗНООБРАЗНЫМ НАУЧНЫМ, ОБЩЕСТВЕННЫМ И ПРОСТО ЖИТЕЙСКИМ ВОПРОСАМ

Чтобы быть возведенным в такой высокий сан, Номтоев должен был обладать, помимо выдающихся личных качеств, большими познаниями по части буддийской религии, знать превосходно тибетский язык и историю распространения буддизма в Центральной Азии в его ламаистском варианте. Всю эту мудрость Номтоев отлично усвоил. Более того, он основательно изучил тибетскую медицину и сделался знаменитым врачом – эмчи-лама, к которому съезжались пациенты и пациентки со всех концов Забайкалья. Его имя, как ученого и как доктора, гремело, и даже многие приезжали к нему лечиться.

И вдруг Номтоев позволил себе вещь, которая потрясла всех забайкальских бурят и, в особенности, ламские круги. Он отказался от почетного звания «ширетуя», сложил с себя монашеский сан и женился на молодой пациентке, которую лечил и в которую влюбился. Это было страшным кощунством, так как он нарушил обет безбрачия, который дают ламы. Этот акт ренегатства вызвал целую бурю.

Другой на месте Номтоева был бы предан проклятию и извергнут навсегда из бурятской среды, но авторитет Номтоева был так велик, что ни ламы, ни его сородичи не решились на такой шаг. С течением времени раздражение против него прошло, и его сородичи выбрали его представителем своего рода – родовым головой. И много лет подряд Номтоев очень энергично и умно защищал не только интересы своего клана, но и всех хоринских бурят.

Он продолжал также заниматься медицинской практикой и с большим прилежанием взялся за изучение русского языка, чтобы приобщиться к современной европейской науке. Овладев русским языком, он стал учиться географии, истории, читал научные книги и посвящал много времени составлению монголо-тибетско-русского словаря.

Его жажда к знанию с годами нисколько не уменьшалась, и на каждую интересную книгу он набрасывался с юношеским увлечением. Неудивительно, что слава Номтоева распространилась далеко за пределами Забайкалья. Маланыч мне рассказывал, что многие крупные ученые – и русские, и иностранные, – проезжая через Сибирь с запада на восток, или обратно, специально останавливались в Верхнеудинске, чтобы посетить Номтоева. Таков был этот удивительный бурят, с которым меня свел счастливый случай.

В первый день моего пребывания у Номтоева я не имел никакой возможности приступить к моей исследовательской работе – он меня засыпал вопросами, и я должен был рассказывать о том, что его интересовало. Но, расспрашивая меня о тысяче вещей, Номтоев точно меня испытывал. Не раз я ловил на себе его пристальный взгляд. Он, по-видимому, хотел себе выяснить, действительно ли я предпринял свою поездку по бурятским кочевьям с той целью, о которой ему говорил Маланыч. Мое положение политического ссыльного говорило в пользу того, что я не исполняю никакой административной миссии, все же ему хотелось знать, как я отношусь к целому ряду наболевших вопросов бурятской жизни; к проекту урезать территорию, которой они владели с незапамятных времен; к слухам, что бурят станут привлекать к отбыванию воинской повинности и т. д. И он меня подверг довольно продолжительному экзамену.

ОН ОТКАЗАЛСЯ ОТ ПОЧЕТНОГО ЗВАНИЯ «ШИРЕТУЯ», СЛОЖИЛ С СЕБЯ МОНАШЕСКИЙ САН И ЖЕНИЛСЯ НА МОЛОДОЙ ПАЦИЕНТКЕ, КОТОРУЮ ЛЕЧИЛ И В КОТОРУЮ ВЛЮБИЛСЯ

Надо полагать, что мои ответы вполне удовлетворили Номтоева, так как на другой день утром он сам обратился ко мне со следующими словами:

– Я знаю, что вас интересуют старинные нравы и обычаи бурят и вы, наверное, хотите, чтобы я вам рассказал то, что мне известно о прежней жизни бурят. Спрашивайте, и я вам сообщу то, что знаю.

Само собой разумеется, что я, недолго думая, взялся за работу. И тут я снова имел случай убедиться, что ламы не те люди, которые могли бы обогатить меня особенно ценными сведениями о бурятской старине и даже о современной жизни бурят. Номтоев, исполнявший в течение ряда лет обязанности родового головы, конечно, знал очень хорошо и бурятские старые обычаи, и их современный быт, но он довольно иронически относился ко всякого рода старинным обрядам, большинство которых были пережитками шаманизма, древней религии бурят. И это ироническое отношение накладывало особую печать на его ответы. Бурятская старина не была интимной частью его психики, как у многих сведущих бурят, которые «зажигались», рассказывая, как жили их отдаленные предки – как трудились, как праздновали свои праздники, как развлекались, женились, разводились и т. д. и т. д.

ОН НАРИСОВАЛ ПЕРЕДО МНОЮ ТАКУЮ ЯРКУЮ КАРТИНУ СОВРЕМЕННОЙ ЕМУ ЖИЗНИ ХОРИНСКИХ БУРЯТ, ЧТО ОНА ГЛУБОКО ВРЕЗАЛАСЬ В МОЮ ПАМЯТЬ, И Я БЫЛ ЕМУ ИСКРЕННЕ БЛАГОДАРЕН ЗА ЭТО

Номтоев же объяснил мне, почему ламы относятся довольно индифферентно к бурятской старине. Рассказывая мне много интересных вещей, он несколько раз оговаривался:

– Все это я слышал от наших стариков! Но было ли это так в действительности, – я не знаю: в наших священных книгах ничего обо всем этом не говорится.

Священные книги – это древние писания о буддизме. Само собой разумеется, что в этой религиозной литературе о примитивных обычаях и нравах бурят-шаманистов ничего и не могло быть написано.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 78
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011 - Наталия Жуковская бесплатно.
Похожие на О буддизме и буддистах. Статьи разных лет. 1969–2011 - Наталия Жуковская книги

Оставить комментарий